Заслуженный артист России, известный актер Петербургского театра музыкальной комедии Борис Смолкин, исполнив роль дворецкого Константина в телесериале «Моя прекрасная няня», обрел колоссальную популярность на всем пространстве СНГ. На бердянской «Бригантине» Борис Григорьевич едва успел искупаться, как тут же его окружили плотным кольцом поклонники и поклонницы всех возрастов. Чтобы побеседовать «за жизнь», пришлось умыкнуть артиста подальше и повыше [на второй этаж кафетерия] от жаждущих получить автограф или сфотографироваться со всенародным любимцем.

- Борис Григорьевич, что привело, вас в Бердянск на один день?
- Захотелось вспомнить молодые годы. Много лет назад мы с сыном и моей любимой женщиной [я тогда не был женат] решили поехать куда-то отдохнуть. Мой друг Сережа сказал, что очень неплохо в Бердянске. Дорога из Ленинграда в Бердянск чудовищная, самолеты не летали, ехали поездом, который восемь часов стоял в Синельниково. То ли они рельсы на наших глазах расширяли, то ли еще что-то... Но в Бердянске мне понравилось. Коса была диковатой, не такой цивилизованной, помню 15-й автобус, он, кажется, до сих пор ходит. Мы снимали жилье у Ларисы Васильевны, замечательной хозяйки, которая научила меня варить борщ, жарить бычков, ленивые баклажаны на трех сковородках. Это очень вкусно! Я люблю украинскую кухню, и сейчас есть возможность лакомиться ее блюдами: рядом с моим домом открылся «Шинок». Вот только вареники они не правильно делают... Так что с Бердянском и Украиной у меня связаны очень теплые воспоминания.

- Прежде чем поступить в Ленинградский институт театра и кинематографии, вы приобрели специальность программиста-вычислителя. Откуда взялась тяга к театру?
- Все, что касается сцены, - у меня от мамы или предков по женской линии. Бабушкин брат был артистом, в свое время убежал из дома вместе с цирком. Веселая была история! Он выступал на эстраде под псевдонимом Жорж Рощин. А мама получила профессиональное вокальное и филологическое образование и долго не могла выбрать, что ей ближе. А я, сколько себя помню, хотел быть артистом, но мне это не мешало интересоваться всем остальным. Мне интересна всякая наука, но жизнь не подчиняется формулам. Бог его знает, а если бы у меня не получилось стать артистом? Так что физико-математическая школа при Ленинградском университете, которую я закончил, была необходимым этапом. Две недели назад мы собрались с одноклассниками, отмечали 39-летие окончания школы. Мы до сих пор дружим, они все занимаются своим делом, многие живут в других странах. Я единственный «отщепенец». Дети их мною гордятся.

- Где вы ощущаете себя более комфортно - на сцене, перед камерой или на телевидении?
- Сцена мне понятнее. Я чувствую себя там профессионально. Телеобъектив мне тоже понятен, с ним меня связывает длинная история. На ленинградском ТВ я работал в разных жанрах, развлекательных передачах, игровых телеспектаклях. Что касается кинокамеры, каждый раз приходится учиться заново, чего я не стесняюсь и всем желаю.

- Имея такой опыт, как вы относитесь к современным ток-шоу?
- Моя матушка, будучи профессором филологии английского языка, так и не смогла понять, что такое ток-шоу: электрический ток, или токование птиц на токовище? Наверное, нынешние ток-шоу ближе к поведению птиц: что-то щебечут, а сами не понимают, что именно. Но Бог с ним, современным телевидением, на котором наверное есть какие-то проблески разума, как и вообще в жизни. Ведь трудно назвать нашу жизнь разумной, что в Украине, что в России.

- Чем отличается нынешнее поколение артистов от советского?
- Во все времена лицедейство - это желание славы и денег. Но в советской жизни мотив денег отсутствовал. Просто потому, что их не было. Более того, мы ничего не знали, не видели, могли только читать, что-то узнавать, но не больше. А когда на головы неокрепших мальчиков и девочек, в том числе собирающихся стать артистами, в перестройку посыпалась информация о красивой жизни их сверстников - не всякая психика это выдержит. Я предполагаю, что множество пороков отсюда. И взрослые ничего не могли сделать, они не могли им дать той жизни, которую они видели на экране. Целое поколение было разбомблено этой информацией.

- Да еще и при падении всех морально-этических барьеров...
- Видите ли, в нашей стране мораль не сильно и присутствовала, все зависело от семьи. Потому что ни пионерская, ни комсомольская организации ничему хорошему не учили. Декларировали, но научить вряд ли могли. А что касается десяти заповедей, благодаря чему все человечество, как ни странно, все еще существует [смеется], то молодые люди меньше всего об этом задумывались. А взрослые предлагали неравноценную компенсацию, К примеру, сегодня ты не пойдешь с девочкой в кино, это дорого, зато почитаешь «Войну и мир». Морально, но для многих неприемлемо.

- Театральный мир, говорят, полон интриг. Как вы сосуществуете с коллегами?
- Замечательная фраза есть у Флобера: "В театре встречается много сумасшедших". Это правда. Но что-то меня удерживает в театре. У меня никогда не было хорошего характера, и вел я себя всегда по-разному. Но когда мне исполнилось 50 лет, я сказал себе: все, хватит. Ну, зачем я буду говорить режиссеру, что он Режиссер, если таковым не является? Естественно, моя жизнь в театре изменилась. Как и их, впрочем... Когда начал сниматься, у меня появился законный повод быть независимым. Буду играть, если будет что-то интересное. Но чтобы просто числиться, ходить на собрания или сучить ножками - нет.

- Вы как-то сказали, что актерская профессия - это халдейство, а эстрада - лакейство. Где, по-вашему, пролегает та грань зависимости от публики или продюсера, за которую артист не может переступить?
- Эстрада - это сфера обслуживания. Артист же эстрады - официант. Но официанты бывают разные - есть лакеи, но есть и профессионалы высокого уровня. Я не стесняюсь того, что сказал о лакействе многих эстрадных артистов. Они готовы сделать все... Актерская профессия всегда была зависима, и разница между советскими администраторами и нынешними продюсерами, право, не велика. Правда, раньше в картине или в спектакле главным человеком был художник. Сейчас все поменялось, художник не главный в творческом процессе, даже если он в прямом смысле пишет картину. Правда, сейчас есть материальная перспектива. Я могу ставить свои условия и
решать, где пролегает грань свободы-несвободы от того, что мне предлагают или требуют. К примеру, когда я подписывал контракт на участие в «Няне», там было написано, что я обязан выполнять указания режиссеров. Но когда я почитал сценарий... Состоялся разговор с американцами и мне было разрешено делать
все, что угодно.

- Вы думали, что эта работа будет такой длительной?
- Это было написано в контракте. Естественно, когда мы начинали сериал, никто не понимал, куда мы ныряем. Ведь мы за одиннадцать месяцев сняли проект, над которым американцы работали семь лет. У меня была одна задача: не было бы позора. Первую серию я смотрел в одиночестве, погасив свет. Серий через десять я успокоился.

- Не является секретом, что питерским актерам платят значительно меньше, чем московским. Вы намерены с этим как-то бороться?
- Вы из меня делаете какого-то Спартака! Это несправедливо, но восстание рабов я не возглавлю.

- А не было желания поменять город?
- Переселяться пока не вижу необходимости. Возглавить правительство [улыбается] меня никто не приглашал. Катастрофы без меня в Москве пока не ощущается. И потом, неужели вы думаете, что я буду приходить к продюсеру и показывать паспорт с московской пропиской? Проблема есть, но не московско-питерская. Раньше система актерских баз данных охватывала не только Москву-Киев, но и глубинку. В провинции бесконечное количество замечательных артистов, и многих вытаскивали в столицу. Сейчас проще снимать одних и тех же «раскрученных» артистов и зарабатывать на них деньги. Зачем продюсеру ехать в какой-то городок и искать будущую знаменитость?.. Есть такой анекдот: Шекспир напал на золотую жилу и стал ее разрабатывать: «Генрих I», «ГенрихII», «Генрих III»... И только смерть прервала его работу над «Генрихом IX». Вот и нынешние продюсеры руководствуются тем же принципом.

- Когда вы стали сверхпопулярны, что-то изменилось в вашей жизни?
- Как артист я лучше не стал, хуже, надеюсь, тоже. Просто стали больше предлагать. Хотя при моей фактуре думать, что меня завалят предложениями ролей первых любовников, было бы смешно.

- В свое время вы пробовались на роль Бонни в «Сильве». Но роль досталась Виталию Соломину, а вам — честь его озвучивать. Как вы к этому отнеслись?
- А как, по-вашему, я должен был реагировать? Это почти то же, когда женщина уходит от тебя к другому мужчине. Конечно, чувство ревности присутствовало. Но Виталий вел себя очень корректно. Так зачем махать кулаками? Это жизнь, обстоятельства.

- Как вы поддерживаете хорошую физическую форму?
- Тренажерные залы, зарядка по утрам — не для меня. Раз в неделю позволяю себе поплавать в бассейне. Люблю ходить пешком. Профессиональным спортом я никогда не занимался.

- Есть ли у вас какое-то хобби? Может, любите что-то делать руками?
- Нет, учебно-трудовые мастерские — не мое. Я люблю поиграть в шахматы, выпить чашку кофе или хорошего чая, выкурить хорошую сигарету, почитать. Рыбалка-охота — нет. Хотя вот был в Крыму десять дней, меня пригласил Сережа Жигунов, с удовольствием половил с катера рыбу, понырял, попрыгал, но чтобы в пятницу кровь из носу ехать на рыбалку — такого со мной не случалось.

- Вам никогда не хотелось стать режиссером или сценаристом?
- Я всегда много работал, если случались просто и, занимался многими вещами. Но задаться целью во чтобы то ни стало снять кино? Нет, я считаю, что каждый должен заниматься своим делом, которому обучен и выполняет профессионально.

Анна Чуприна
"Миг" 4.11.2005г.