- Борис Григорьевич, для вас роли слуг привычны. Вы ведь играли Труффальдино в Театре Музыкальной Комедии, да и на эстраде выступали с программой «Слуга на все времена», где читали монологи слуг из классических литературных произведений. Но популярность вам принес дворецкий из «Моей Прекрасной Няни». Заждались, наверное, славы?
- Да перестаньте! Жить в ожидании славы глупо, а главное бессмысленно. В моем возрасте ко всему относишься философски. И я прекрасно понимаю, что все это – дело случая, да к тому же явление временное, - пока я каждый день по несколько раз мелькаю на экране, меня узнают, но кончится это мелькание, и народ благополучно забудет мою физиономию. Если последуют новые кинопредложения – хорошо, нет – тоже нормально, значит, я получил свой кусочек отмеренной мне известности, и с меня хватит. Я, слава богу, человек с устойчивой психикой, и эйфории на этот счет у меня нет.

- А как вы вообще попали в сериал «Моя Прекрасная Няня»?
- Продюсерам сериала меня порекомендовали друзья-кавээнщики Миша Шац и Миша Щедринский. Я ребятам немножко помогал, когда они еще играли в КВН, и они, как оказалось, не забыли скромного питерского актера. Но, несмотря на их протекцию, я ездил на кастинги на СТС из Санкт-Петербурга, где живу, в Москву в течение девяти(!) месяцев.

- А с кавээнщиками вы только дружили или тоже участвовали в игре?
- Я играл, только не в тот КВН, который ведет Масляков. В 80-х годах в Ленинграде была такая затея – КВН между театрами, и каждый уважающий себя театр имел свою команду. Позже я стал капитаном театральной сборной нашего города, в которую входили Андрюша Ургант, Андрюша Краско, Андрюша Максимков, Аркаша Коваль. Нас было всего пять человек, но мы были молоды, дерзки, фонтанировали идеями и чаще выигрывали, чем проигрывали.

- Сейчас в Санкт-Петербурге вы бываете нечасто, хотя у вас там дом, семья, Театр Музкомедии не трудно жить на два города? Не хотели бы перебраться в столицу?
- В молодости у меня была возможность переехать в Москву – звали на работу в Театр Оперетты. Я тогда долго думал, но отказался. Не смог уехать из города, где родился и вырос, расстаться с родителями и друзьями. Как знать может, если уехал бы тогда, то и популярность пришла бы раньше. А теперь уже совершенно точно не решусь – возраст не тот, чтобы вить гнездо в новом месте. Сейчас я бываю в Питере два раза в месяц: отыграю спектакль, полюбуюсь на жену и сына и обратно – в Москву. Признаюсь, столичный ритм жизни мне ближе. Питер в сравнении с Москвой, – сонное царство. А я люблю рано вставать, поздно ложиться, много работать, постоянно двигаться. Для меня, когда есть работа – замечательно, когда ее нет – это смерти подобно.

- Ну, сейчас-то у вас этой самой работы выше крыши.
- Надо сказать, я и раньше старался максимально загружать себя, одного театра мне было мало. Я работал и на телевидении, и на эстраде. Например, в 70-е годы мы с Женей Тиличеевым придумали программу «Телеварьете», ставшую весьма популярной. Мы играли хозяев кафе-бара и вытаскивали к себе в гости еще начинающих артистов: Гену Хазанова, Фиму Шифрина, у нас пела молоденькая Валя Толкунова. Передачу, правда, в итоге закрыли за какие-то якобы нелепые шутки, которые не понравились руководству компартии. Еще я горжусь тем, что участвовал в «капустниковом» движении: играл в знаменитом ленинградском театре “Четвертая Стена”, прославившемся своими капустниками. Этот театр, которым руководил писатель-сатирик Вадим Жук, думаю многие помнят. Потрясающее было время – мы много выступали на телевидении, колесили с гастролями по всей стране, и публика нам рукоплескала. Ну а сейчас в моей творческой биографии наступил новый период – “Моя Прекрасная Няня”. Когда проект только начинался, мы ощущали себя экипажем некоего космического корабля. Никто не знал, куда мы летим, долетим ли до заветной звезды, и что из этого получится. И уж точно никто не подозревал, что сериал станет настолько популярным. В Киеве я почувствовал себя как минимум Гагариным. Мы с Настей Заворотнюк и Олей Прокофьевой приехали туда на съемки телепередачи “Хорошие Шутки”, и сразу, прямо в аэропорту, нас чуть не растерзала восторженная толпа. Люди визжали, кричали, кидались на нас как на родных.

- Как вы думаете, чем все-таки этот сериал привлек зрителя?
- Как-то, сидючи в Москве, в своей съемной квартирке, я сам с собой философствовал на эту тему. И пришел к выводу, что, как это ни высокопарно звучит, но “Няню” смотрят, потому что это высокоморальный семейный сериал. Правда. В нем же в легкой забавной форме преподносятся все десять заповедей, которыми до сих пор и живо человечество. Все-таки самая доступная и доходчивая оболочка для восприятия – это юмор. Беззлобный смех над собой и окружающими подсластит любую пилюлю. А девочка из народа, которую играет Настя Заворотнюк, на мой взгляд некая квинтэссенция народной мудрости, хитрости, смекалки. Она не сильно образованна, но умна и интуитивно чувствует, что хорошо, а что плохо. К тому же в сериале вообще нет отрицательных персонажей. Все мы добрые и пушистые. И, что интересно, я чувствую, что теперь по-другому - трепетнее и внимательнее, что ли, стали относиться к своим близким. Между прочим, и Жигунов мне говорил: "Я иначе стал себя вести дома, больше ценить семью...". С Сережей у нас сложились хорошие дружеские отношения, даже когда я в отъезде, мы созваниваемся и ведем долгие разговоры за жизнь. Он, кстати, регулярно снабжает моего сына Глеба новыми мультиками и компьютерными играми".

- И все-таки, без родных людей человеку плохо. Хочется, наверное, после трудового дня, чтобы кто-то покормил, пожалел, выслушал, приласкал?
- Ну, жена Света меня выслушивает и жалеет по несколько раз на дню, правда по телефону. А вот кормиться приходится самому, пришлось этому научиться. Если по-честному, конечно, я скучаю по жене, маме, сыновьям – пятилетнему Глебу и Владимиру, которому уже 30 лет. Я ведь настоящей семьей обзавелся всего 7 лет назад, прожив холостяком 18 лет. Первый раз женился по молодости на актрисе Александринского Театра, но мы развелись, когда нашему сыну исполнилось 6 лет. Так получилось, что ребенок остался со мной, а воспитывала его моя мама Раиса Ефимовна. Володя, как говорится, вырос в театре, с двух лет сидел в зрительном зале, когда я играл на сцене. Однако, артистом стать не захотел, выбрал профессию театрального продюсера – занимается организацией гастролей заезжих театров в Санкт-Петербурге. Так вот, пока Володька был маленьким, я все мечтал о том, чтобы создать полноценную семью с хорошей женщиной, которая любила бы меня, моего сына, наш дом. Искал долго и настойчиво, но никак она мне не встречалась. А нашлась только тогда, когда Владимир уже вырос. Сын относится к жене по-братски, ведь Света старше его всего на три года.

- Очевидно, встреча со Светланой была какой-то особенно романтической?
- Вполне. Дело было весной. Как писал Саша Черный: ”Вчера мой кот взглянул на календарь и хвост трубою поднял моментально…” Мне, мартовскому коту, как раз во второй день весны стукнуло пятьдесят, и я уже махнул на личную жизнь рукой, сказав себе: “Смирись, твоей половинки, наверное, нет на свете.” И в это самое время я познакомился со Светланой. Она работала концертмейстером в Театре Музыкальной Комедии, окончив Санкт-Петербургскую консерваторию. А я в нем начинал свой творческий путь в 1992 году после окончания ЛГИТМиКа и вернулся туда после долгого странствия – работал в Александринке, в Театре Комедии имени Акимова. Молодая красивая девушка мне приглянулась, но это еще не повод, чтобы начинать за ней ухаживать, а тем более жениться. К тому же нас разделяла огромная пропасть в 23 года: Свете было 26, а выглядела она значительно моложе. Да еще, наведя справки, я узнал, что она замужем. Мне не хотелось портить девочке жизнь. Но мы часто пересекались в театре, и я стал замечать, что, разговаривая со мной, она краснеет, смущается, запинается. Подумал: “Неспроста!” – и, плюнув на предрассудки, нашел культурный повод и пригласил ее на какую-то премьеру в соседний театр. Потом мы отметили наше первое свидание в ресторанчике. Ее улыбка меня просто заворожила. Околдованный и потрясенный нахлынувшими чувствами, я взял тайм-аут на полтора месяца, чтобы все обдумать.

- Испугались?
- Да, я долго не мог решиться на продолжение отношений. Анализировал ситуацию, копался в себе, сомневался. И все-таки ввязался в эту авантюру. 9 мая состоялось наше второе свидание. Мы 12 часов гуляли по городу, совсем потеряли счет времени. Я делал все, чтобы произвести на Свету впечатление: пел ей романсы прямо на улице, сыпал цитатами, упражнялся в остроумии. С того дня у меня началась новая жизнь. Для Светы тоже. Летом она развелась с красивым молодым мужем, а в сентябре я перевез ее в свою маленькую холостяцкую квартирку. Расписались мы через год, за месяц до рождения нашего сына Глеба.

- А как отнеслись к вашему союзу близкие?
- Теща до сих пор меня не воспринимает – я для нее, видимо, староват. Она живет в Калининграде, и Света с Глебом ездят туда летом, но без меня. Старший сын нисколько не удивился. У меня ведь было много увлечений, и я всегда знакомил Володю со своими пассиями, как, впрочем, и он от меня не скрывал своих. Кстати, он же морально подготовил мою маму – пошутил, сказав ей, что папа на этот раз встречается со школьницей. Мама была в ужасе, но когда выяснилось, что моя избранница уже давно не ученица, отнеслась к нашему союзу достаточно лояльно. А узнав, что Света – концертмейстер, даже обрадовалась. Мама всегда хотела, чтобы я пел, и решила, что под аккомпанемент жены я наконец-то займусь серьезным делом.

- Не поздно в 50 лет начинать петь?
- Так я начал еще в детстве. Сперва распевался в туалете – там хороший резонанс. Советую, кстати, некоторым нашим эстрадным певцам, не будем называть фамилий, чаще петь в туалете и меньше на сцене, чтобы доставлять это сомнительное удовольствие только себе и домочадцам. Так вот, я долго и настойчиво выл что-то задушевное, и мама, решив, видимо, что талант губить нельзя, отдала меня в музыкальную школу. Взяли меня, скорее всего, из жалости, потому что я тогда совершенно точно не имел ни слуха, ни голоса. Поэтому в ходе болтался где-то сзади десятым альтом. Но родители все равно гордились единственным сыном: я прилично и легко учился в школе, много читал, трепетно относился к точным наукам и даже выиграл несколько Всесоюзных олимпиад по химии. Очень любил и любил шахматы, занимался ими профессионально. Моим учителем был знаменитый тренер по шахматам Владимир Григорьевич Зак, который выпестовал многих наших чемпионов мира. Он говорил, что из меня может выйти толк, и, видя мои метания, сказал однажды: “Дружок, ты должен выбрать: или шахматы или театр!” после мучительных раздумий я все-таки выбрал театр.

- Выбор вас не разочаровал?
- Конечно, нет. Я ведь с раннего детства хотел стать артистом. Рано начал ходить в театр, сначала с бабушкой, потом один. Правда, одного меня зачастую не хотели пропускать: я ведь ростом маленький и даже когда получил паспорт, выглядел лет на десять. Надо сказать, в юности я очень комплексовал по поводу своего роста: у служебного входа встречал артистов, тихонечко сзади к ним пристраивался и прикидывал, насколько они меня выше. Было у меня, правда, одно утешение – знаменитый питерский актер Николай Николаевич Трофимов. Он ниже меня на 3 сантиметра. Да и вообще внешность у меня, прямо скажем, не больно-то подходящая для актера: ничем не выдающаяся, не яркая, незапоминающаяся… но все же я пошел штурмовать театральный вуз. Два года подряд проваливался на драматическое отделение ЛГИТМиКа, а на третий от безысходности решил что-нибудь спеть и… неожиданно для себя прошел на отделение музыкального театра.
Видимо, какие-то гены во мне взыграли. Мама у меня уж больно голосистая. По образованию она филолог, преподавала в вузах английский язык и английскую литературу, но, сколько себя помню, всегда пела. Когда я был маленьким, она выступала в народном театре оперы, но, правда, до профессиональной сцены так и не доросла. А бабушка, мамина мама, любила слушать радио и все время подпевала ему. Брат бабушки, эстрадный артист, выступал в Москве под псевдонимом Жорж Рощин (на самом деле его звали Арон Гольдин), у меня сохранилась его афиша с послевоенных времен. А вот отец петь не умел совсем. От папы, который был достаточно известным в Ленинграде художником-архитектором и очень остроумным человеком, я думаю, у меня юмористический склад ума. Отец, кстати, тоже был намного старше моей мамы, и я для него – поздний ребенок, так же как и Глеб для меня.

- Разница в возрасте как-то отражается на ваших отношениях с женой?
- Сейчас нет. То ли Света сильно постарела, то ли я резко помолодел (смеется.) Думаю, все-таки второе. У меня маленький сын, значит, не время еще записываться в старики. Когда я увидел Глеба впервые, в голове сразу возникли такие строчки: ”У меня родился сын, почему-то он блондин.” Внешне он на меня совсем не похож, но по темпераменту – мое создание. Шебутной, любопытный, тусовщик, любит общество взрослых людей. Может влегкую просидеть на спектакле для взрослых три акта. В настоящее время мечтает стать фехтовальщиком. Но если его потянет в актерство, я возражать не стану. Рождение сына подстегнуло меня к покупке просторной трехкомнатной квартиры. Когда Глебу исполнилось полтора года, мы переехали с окраины Питера в центр, причем в район моего детства под названием “Пять Углов”. Здесь до всего рукой подать, и я стал много ходить пешком, благодаря чему приобрел стройность и подтянутость. Правда, сейчас Света говорит, что у меня пузо отросло, потому что меня по Москве меня возят на служебной машине. Чтобы не разочаровывать молодую жену, стараюсь хоть раз в неделю ходить в бассейн. А вообще после работы хочется просто принять горизонтальное положение и поваляться в обнимку с книжкой.

- А кто занимался обустройством и ремонтом вашего нового жилища?
- В ремонте я полный профан. Так что полностью доверился рабочим. Наверное, поэтому мы уже четыре года живем в состоянии ремонта. Первый ремонт после покупки новой квартиры мы делали наспех. Два месяца, пока “специалисты” усердствовали в нашем доме, мы с маленьким Глебом жили в мастерской моего друга-художника. Через месяц после нашего заселения обои начали отклеиваться, потом стала осыпаться штукатурка и запузырился линолеум. Пришлось спасать ситуацию с помощью других рабочих. Спустя какое-то время я нанял чудо-кафельщика, который клал плитку на кухне в течение трех месяцев, да так и не закончил, потому что в конце концов я взбесился. И вот, пока я сейчас большей частью бываю в Москве, Света решила сделать мне приятный сюрприз и предприняла уже третью попытку облагородить нашу квартиру. На этот раз Света сама общается с рабочими и подсчитывает расходы. Неожиданно у меня образовались короткие каникулы, и я оказался дома в самый разгар ремонтных работ. Теперь с тоской и ужасом снова наблюдаю этот процесс изнутри. Одна радость – скоро надо возвращаться в Москву. Знаете, есть такая французская поговорка: “Когда в доме заканчивается ремонт, приходит смерть.” Так что пусть уж лучше наш ремонт не прекращается никогда, но мы будем живы и здоровы!

Наталья Дьячкова
(Журнал "7 дней")